Каждая эпоха рождает своих героев. Атмосфера мирового устройства создаёт людей с чёткими установками, взглядами, ощущениями себя в определённом месте. Человек не может быть свободным от мира, в который приходит, а художник, как зеркало, отражает время. Так, после Второй Мировой войны, окончательно стала известна цена, исчисляемая потерей миллионов человеческих жизней, разрушениями, голодом, скорбью. Многие художники, остро ощущая боль войны, отказывались от традиционного рисунка, живописи, объясняя это тем, что эти средства слабы для выражение существующего положения. Так в конце 40-х гг. прошлого века появилось неформальное искусство. Таким названием дополнительно акцентировали свободу выражения. Поллок с его «дриплингом», Бурри с прожжёным пластиком, Фонтана с продырявленными холстами — все они отказались от традиционных материалов или техник, пытаясь найти нечто новое в самом процессе создания своих работ — сила мазка, удара, энергии художника. Их работы выражают горечь, тревогу, отсутствие целостности, метания. Сам жест создания говорит о насильственной природе.
Mi faccio spesso questa domanda. Sentire la voce dell’ispirazione è un processo poco controllabile. A volte si occorre troppo tempo per raggiungere uno stato creativo. Spesso l’ispirazione paragonano con facoltà medianiche. Quando ci si immerge in un progetto creativo, ci si pone automaticamente in uno stato mentale fecondo dal punto di vista intuitivo: concentratissimi su quel che si sta facendo, si mette da parte la logica e si abbandona il consueto stato di consapevolezza. A quel punto, nel ritmo creativo, emerge una sorgente di colori, suoni e immagini da cui l’artista si lascia guidare. Anche il pittore Joan Mirò era solito lavorare così: invece di interpretare i suoi sogni, li riproduceva fedelmente sulla tela con un arcobaleno di colori.
Robert Luis Stevenson, per esempio, si basò sui sogni per creare uno dei classici del thriller, Il Dr. Jeckyll e Mr.Hyde. Mi ha profondamente colpito la descrizione che lo scrittore dà del suo processo creativo: «Cercavo da tempo di scrivere una storia intorno a questo soggetto… Per due giorni mi sono scervellato per riuscire a scovare una trama qualsiasi e finalmente la seconda notte mi apparve in sogno prima una scena e poi un’altra, questa volta scissa in due, nella quale Hyde, ricercato per un crimine beve la pozione e si trasforma sotto gli occhi dei suoi inseguitori… »
Si crede che Mendeleev abbia visto la sua tavola periodica in un sogno, Newton abbia scoperto la legge di gravitazione universale dopo che gli cadesse una mela in testa, e il chimico Kekule abbia aperto il suo anello benzenico dopo aver visto scimmie prendersi per zampe allo zoo. Non vi è alcuna certezza da dove provenga l’ispirazione, ma è abbastanza chiaro che ci siano molte fonti che contribuiscono al processo tanto atteso. Comunque, la cosa più importante di tutto è che bisogna allenare il cervello ogni giorno, aumentando le capacità mentali.
Basato sul libro»La seconda vista. Il dono della veggenza» di Judith Orloff
Откуда приходит вдохновение?
Я часто задаю себе этот вопрос. Услышать голос вдохновения — это малоконтролируемый процесс. Иногда для достижения творческого состояния требуется много времени. Вдохновение часто сравнивается с экстрасэнсорными способностями. Когда человек погружается в творческий процесс, он мгновенно обретает благотворное психическое состояние: сосредоточен на том, что делает, отбросив логику и находясь в состоянии изменённого сознания. В этот момент в творческом ритме источниками становятся цвет, звуки и изображения, которыми руководствуется художник. Так например, работал художник Хуан Миро: вместо того, чтобы интерпретировать свои сны, он их точно воспроизводил на холсте сочными цветами.
Известный Роберт Луис Стивенсон увидел своего Доктора Джекилла и Мистера Хайда во сне. Меня глубоко поразило описание, которое автор дает своему творческому процессу: «Я долго пытался написать рассказ на эту тему … В течение двух дней я думал и не мог найти сюжет, и, наконец, во вторую ночь я увидел сначала первую сцену, а затем ту, где Хайд, разыскиваемый за преступление, пьет зелье и трансформируется прямо на глазах своих преследователей … »
Считается, что Менделеев увидел свою таблицу во сне, Ньютон открыл закон всемирного тяготения после того, как ему упало яблоко на голову, а химик Кекуле открыл своё бензольное кольцо после того, как увидел в зоопарке обезьян, сцепившихся лапками. Нет уверенности, откуда приходит вдохновение, но совершенно точно то, что есть множество источников, способствующих долгожданному чувству, и самое главное из них — регулярное нагрузка на мозг.
Сегодня этого художника сложно назвать малоизвестным. Малейшее упоминание его имени гарантирует успех выставке. Микеланджело Меризи творил под именем Караваджо, мастер, слава которого сделала его бессмертным. Но так было не всегда. Он был забыт с конца ‘600 до ‘900 включительно. Лишь в конце 50-х годов прошлого века известный историк Роберто Лонги открыл дорогу новому триумфу художника.
«Согласно историографии начала ХХ века, Меризи был одной из ведущих фигур периода, отмеченного политическим угнетением и торжеством Контрреформационной церкви», — объясняет Франческа Каппеллетти, профессор истории современного искусства в Университете Феррара и автор Караваджо. Похожий портрет (Electa).
В том, чтобы он канул в Лету до двадцатого века, поучаствовали многие, и каждая острая критика способствовала забвению. Вскоре после смерти в 1610 году слава Караваджо почти исчезла: он считался уступающим ровеснику Аннибале Карраччи, болонскому художнику в то время высоко ценимого, но, конечно, не такого великого, как он, и сегодня мало известного широкой публике. И это было только начало. Николя Пуссен (1594-1665), художник, который во времена Людовика XIII был старшим как в Париже, так и в Риме Барберини, дошел до того, чтобы утверждать, что Караваджо пришел в мир, чтобы уничтожить живопись. Преувеличенное заявление, не так ли? В глазах его недоброжелателей Меризи смог изобразить только своих соплеменников (то есть «мерзкое, вульгарное человечество»), в то время как настоящие художники написали историю, или священные сцены или дела великих людей и героев. Удивительно как меняются со временем вкусы и предпочтения…
Oggi questo pittore difficilmente può essere definito uno che poco conosciuto. La minima menzione del suo nome garantisce il successo della mostra. Michelangelo Merisi, detto Caravaggio, il maestro di fama, che lo rese immortale. Ma non è sempre stato così. Ha subìto un autentico oblìo dalla fine del Seicento al Novecento inoltrato. E a risuscitarlo negli anni Cinquanta del secolo scorso è stato un leggendario storico dell’arte italiano, Roberto Longhi, aprendogli la strada di un nuovo e indiscutibile trionfo.
«Secondo la storiografia dell’inizio del XX secolo, il Merisi è stato uno dei protagonisti esemplari di un periodo segnato dall’oppressione politica e dal trionfo della Chiesa controriformata», spiega Francesca Cappelletti, docente di Storia dell’arte moderna all’Università di Ferrara e autrice di Caravaggio. Un ritratto somigliante (Electa).
A spingerlo nel dimenticatoio fino al Novecento ci si misero in molti, e ogni critica pungente contribuì a questa sorta di moderna damnatio memoriae. Già poco dopo la morte, avvenuta nel 1610, la sua fama era in ribasso: veniva considerato inferiore al coevo Annibale Carracci, artista bolognese all’epoca stimatissimo ma non certo un gigante come lui, e oggi poco conosciuto dal grande pubblico. Ma era solo l’inizio. Nicolas Poussin (1594-1665), artista che ai tempi di Luigi XIII andava per la maggiore sia a Parigi sia nella Roma dei Barberini, si spinse a dire che Caravaggio era venuto al mondo per distruggere la pittura. Affermazione esagerata? Agli occhi dei suoi detrattori il Merisi era capace di ritrarre soltanto i suoi simili (e cioè la “vile, volgare umanità”), mentre i veri artisti dipingevano historia, ovvero scene sacre o gesta di grandi uomini ed eroi. È incredibile come cambino nel tempo i gusti e le preferenze…
(basato sui materiali del FocusStoria Collection ottobre 2018)
Люблю прогулки по морскому берегу. Отчётливо ощущаю силу воды, дающую свободу дыхания, ясность мысли и энергию тела. Неиссякаемый источник мудрости, к которому возвращаюсь снова и снова, всегда встречает по-новому в разном настроении цвета.
Передо мной удивительный архитектурный памятник и одновременно христианская святыня, куда съезжаются паломники со всего мира, церковь Святого Лазаря на Кипре. Остров считается последним пристанищeм Лазаря, где он и закончил свой жизненный путь. Удивительную историю Лазаря знают многие. Её изображали многие художники из разных стран. Одним из таких произведений является фреска, написанная в Капелле Скровени в Падуе(La cappella degli Scrovegni a Padova). Джотто изображает оживлённую сцену воскрешения с большим чувством. Чудо брака в Кане Галилейской раскрыло Христа ученикам, и воскрешение Лазаря увидел еврейский народ: «Многие из Иудеев, которые пришли от Марии, при виде того, что он сделал, уверовали в Него». Оживление Лазаря предвосхищает победу над смертью и дарит людям блаженные надежды: «Я есть воскрешение и жизнь; тот, кто верит в меня, даже если он умрет, будет жить; тот, кто живет и верит в меня, никогда не умрет ».
Davanti a me c’è la Chiesa di San Lazzaro a Cipro è un monumento architettonico straordinario e allo stesso tempo un santuario cristiano, dove i pellegrini arrivano da ogni parte del mondo. L’isola di Cipro è considerata l’ultimo rifugio di Lazzaro, dove diventa il primo vescovo di Kition e termina il suo percorso di vita. Sul luogo della sua sepoltura fu eretta una piccola chiesa. Nel ‘890 l’imperatore bizantino Leone VI il Saggio vi costruì sopra uno splendido santuario in pietra.
Molte persone conoscono la straordinaria storia di Lazzaro, che è stata interpretata da molti artisti di diversi paesi. Giotto dipinge una scena sapientemente articolata e mossa, ricca di pathos. Il miracolo delle nozze di Cana ha rivelato Cristo ai discepoli, quello della resurrezione di Lazzaro lo rivela al popolo ebraico: «Molti dei Giudei che erano venuti da Maria, alla vista di quel che egli aveva compiuto, credettero in lui». La esurrezione di Lazzaro prefigura la vittoria sulla morte e il dono agli uomini della beata speranza: «Io sono la risurrezione e la vita; chi crede in me, anche se muore, vivrà; chiunque vive e crede in me, non morrà in eterno».
Согласно Иттену, зелёный является промежуточным цветом между жёлтым и синим.
» Зеленый — это цвет растительного мира, образующийся благодаря фотосинтезу таинственного хлорофилла. Когда свет попадает на землю, а вода и воздух высвобождают свои элементы, тогда силы, сосредоточенные в зеленом, стремятся выйти наружу. Плодородие и удовлетворенность, покой и надежда определяют выразительные достоинства зеленого цвета, в котором соединяются познание и вера…»
А вы как ощущаете зелёный?
Secondo Itten, il verde è un colore intermedio tra il giallo e il blu. Fertilità e soddisfazione, pace e speranza determinano i valori espressivi del colore verde, in cui la conoscenza e la fede si uniscono. Il verde come lo sentite voi?
Слово «цвет» имеет тесную связь не только с изображением, но и с ощущениями, эмоциями, воспоминаниями. Цвет полон значений в зависимости от культуры, в которой используется. Первые подтверждения этому находятся в наскальной живописи в Испании, Италии, Франции. Подземные пещеры, хранящие уникальные графические свидетельства называют Сикстинской капеллой преистории.
Бизоны Альтамиры, Испания, 20 000 — 13 000 до н.э
Контуры были нарисован углём или процарапаны камнем из очень прочной породы. Для хроматической части использовались краски, добытые из земли, такие как охры, окислы железа, киноварь. Краски наносились пальцами или выдували через трубочку растёртый пигмент. Наскальный сюжет связан исключительно с животным миром (бизоны, кабаны, олени, лошади). Минеральные красители обладают высокой стойкостью и принцип их нанесения, схожий с современным аэрографом, несколько удивляет.
По словам одного историка Франко Брунелло краски растирались в порошок и смешивались с водой и жирами, затем наносились на стены пещер, также, возможно, что те же краски наносились и на лица доисторических людей (этот феномен знаком на примере современных африканских племён и не только) для ритуальных действий и усиления сексуальной привлекательности.
La parola di colore ha un stretto collegamento non solo con immagine ma anche con la sensazione, emozione, ricordi. Il colore è pieno dei significati secondo la cultura dove si usa.
Le prime testimonianze dell’arte rupestre provengono dalla Spagna, Italia e Francia. Le grotte chiamano anche “Cappella Sistina della Preistoria” conservano dentro di sé le figure di straordinaria suggestione.
Bisonti dipinti, Paleolitico superiore, ca 20 000-13 000 a.C Grotta di Altamira (Spagna)
I contorni di graffiti erano realizzati con il carbone o incidevano con una pietra dura, mentre per le pitture adoperavano i colori giallo, marrone, ocra, rosso, che ricavavano dalla terra. I colori venivano applicati sulla roccia con le dita oppure usavano le cannucce soffiando la polvere colorata. I soggetti sono esclusivamente tratti dal mondo animale, ciò che del resto costituisce, molto spesso, la regola nell’arte rupestre franco-cantabrica: sono riprodotti in grandissima prevalenza i bisonti, ma abbiamo anche figure di cinghiali, di cerbiatti, di cavalli. I pigmenti minerali hanno una durata straordinaria anche il modo di applicazione ci potrebbe sorprendere.
Ecco come Franco Brunello descrive la preparazione dei colori minerali:
“le materie prime venivano dapprima ridotte in polvere macinandole con appositi pestelli di osso o di ardesia, poi venivano impastate con acqua e altri ingredienti, tra cui i grassi, infine venivano applicate con le dita o con rudimentali pennelli fatti con strisce di pelle, penne e cose simile. […] è presumibile che gli uomini preistorici, a somiglianze di molte culture primitive attuali, si tingessero il viso o altre parti del corpo, che colorassero le loro armi e che dipingessero sulle pelle e sulle scorze delle piante, allo scopo probabilmente di conferirvi significati magici o di attrazione sessuale”